– Я законопослушный гражданин и исправно плачу налоги, – заявил я высокомерно. – И когда наконец завершится ваше разрушительное вторжение в мое владение, я требую, чтобы все было приведено в прежний вид.
     – Полноте, не стоит беспокоиться об этом, мистер Уоррен, – ответил

     Картина – яркое абстрактное полотно – совсем высохла и была готова принять первый слой лака; Вальдес взял в руки пульверизатор и остановился в полуметре от холста. Он уже положил палец на кнопку, когда услышал за спиной скрип паркетной половицы.
     Художник развернулся с быстротой молнии.

      Я оказался рядом с ней, поскольку задержался, чтобы пройти вместе от входной двери до гостиной. И этого для меня было уже много. Она неожиданно расцвела, в то время как я, старше ее годом, все еще оставался «гадким утенком», и в течение десяти дней, проведенных нами дома, едва осмеливался к ней

     – Теперь вы спите, Дэвид.
     – Да, я сплю.
     – Я хочу, чтобы вы немного отдохнули, пока я беседую с вашей женой.
     – Хорошо, доктор, я отдыхаю.
     – Ваш муж находится в состоянии легкого гипнотического сна,

      Жгучее солнце Сефарада наполовину вышло из-за горизонта. На западе, как всегда, шпили колоколен Заморы, столицы, вспороли его золотой диск. На востоке в свою очередь появилась в небе темная продолговатая тень Парасоля и противопоставилась солнцу, словно остаток ночи, который дню не удалось прогнать.